Болезнь сердца Ельцина серьёзно снизила его работоспособность, что было очевидно всей стране. Государственная дума начала процедуру импичмента президенту по состоянию здоровья, но не довела её до конца.
В 1998 г. в экономике случился дефолт - курс рубля обвалился и за полгода упал более, чем в три раза. Это событие стало одним из самых серьёзных экономических кризисов для страны.
Ельцин начал искать преемника - человека, которого он мог бы поддержать на следующих президентских выборах.
С 1998 по 2000 г. сменилось 5 (пять) премьер-министров (председателей правительства):
В.С. Черномырдин (декабрь 1992 - март 1998)
С.В. Кириенко (апрель 1998 - август 1998)
Е.М. Примаков (сентябрь 1998 - май 1999)
С.В. Степашин (май 1999 - август 1999)
В.В. Путин (август 1999 - май 2000)
Осенью 1999 г. началась вторая чеченская война (1999-2009).
В декабре 1999 г. в день празднования Нового года, а заодно и миллениума (нового тысячелетия), Ельцин объявил, что он уходит в отставку раньше срока.
Речь Ельцина об уходе в отставку 31 декабря 1999 г. "Я принял решение. Я ухожу в отставку"
Ельцин принял решение уйти в отставку и сообщить об этом народу накануне новогодней ночи. Речь была записана утром 31 декабря и по телевизору её показали в полдень. Вот её текст:
Осталось совсем немного времени до магической даты в нашей истории. Наступает 2000 год. Новый век, новое тысячелетие.
Мы все примеряли эту дату на себя. Прикидывали, сначала в детстве, потом повзрослев, сколько нам будет в 2000-ом году, а сколько нашей маме, а сколько нашим детям. Казалось когда-то — так далеко этот необыкновенный Новый год. Вот этот день и настал.
Дорогие друзья! Дорогие мои! Сегодня я в последний раз обращаюсь к вам с новогодним приветствием. Но это не все. Сегодня я последний раз обращаюсь к вам, как Президент России.
Я принял решение.
Долго и мучительно над ним размышлял. Сегодня, в последний день уходящего века, я ухожу в отставку.
Я много раз слышал — «Ельцин любыми путями будет держаться за власть, он никому ее не отдаст». Это — вранье.
Дело в другом. Я всегда говорил, что не отступлю от Конституции ни на шаг. Что в конституционные сроки должны пройти думские выборы.
Так это и произошло. И так же мне хотелось, чтобы вовремя состоялись президентские выборы — в июне 2000 года. Это было очень важно для России.
Мы создаем важнейший прецедент цивилизованной добровольной передачи власти, власти от одного Президента России другому, вновь избранному.
И все же я принял другое решение. Я ухожу. Ухожу раньше положенного срока. Я понял, что мне необходимо это сделать. Россия должна войти в новое тысячелетие с новыми политиками, с новыми лицами, с новыми, умными, сильными, энергичными людьми.
А мы — те, кто стоит у власти уже многие годы, мы должны уйти.
Посмотрев, с какой надеждой и верой люди проголосовали на выборах в Думу за новое поколение политиков, я понял: главное дело своей жизни я сделал. Россия уже никогда не вернется в прошлое. Россия всегда теперь будет двигаться только вперед.
И я не должен мешать этому естественному ходу истории. Полгода еще держаться за власть, когда у страны есть сильный человек, достойный быть Президентом, и с которым сегодня практически каждый россиянин связывает свои надежды на будущее!? Почему я должен ему мешать? Зачем ждать еще полгода?
Нет, это не по мне! Не по моему характеру!
Сегодня, в этот необыкновенно важный для меня день, хочу сказать чуть больше личных своих слов, чем говорю обычно.
Я хочу попросить у вас прощения.
За то, что многие наши с вами мечты не сбылись. И то, что нам казалось просто, оказалось мучительно тяжело. Я прошу прощения за то, что не оправдал некоторых надежд тех людей, которые верили, что мы одним рывком, одним махом сможем перепрыгнуть из серого, застойного, тоталитарного прошлого в светлое, богатое, цивилизованное будущее.
Я сам в это верил. Казалось, одним рывком, и все одолеем.
Одним рывком не получилось. В чем-то я оказался слишком наивным. Где- то проблемы оказались слишком сложными. Мы продирались вперед через ошибки, через неудачи. Многие люди в это сложное время испытали потрясение. Но я хочу, чтобы вы знали.
Я никогда этого не говорил, сегодня мне важно вам это сказать. Боль каждого из вас отзывалась болью во мне, в моем сердце. Бессонные ночи, мучительные переживания: что надо сделать, чтобы людям хотя бы чуточку, хотя бы немного жилось легче и лучше? Не было у меня более важной задачи.
Я ухожу. Я сделал все что мог. И не по здоровью, а по совокупности всех проблем. Мне на смену приходит новое поколение, поколение тех, кто может сделать больше и лучше.
В соответствии с Конституцией, уходя в отставку, я подписал указ о возложении обязанностей президента России на председателя правительства Владимира Владимировича Путина. В течение трех месяцев в соответствии с Конституцией он будет главой государства. А через три месяца, также в соответствии с Конституцией России, состоятся выборы президента.
Я всегда был уверен в удивительной мудрости россиян. Поэтому не сомневаюсь, какой выбор вы сделаете в конце марта 2000 года.
Прощаясь, я хочу сказать каждому из вас: будьте счастливы. Вы заслужили счастье. Вы заслужили счастье и спокойствие.
С новым веком, дорогие мои!"
В Кремле Ельцин передал Путину символы президентской власти и уехал домой.
Задания ЕГЭ по речи Ельцына об уходе в отставку
В сборнике ФИПИ есть задание по тексту представленноё выше новогодней речи Ельцина об уходе в отставку.
В задании просят угадать автора текста (Ельцин), год выступления (1999), а также преемника автора (Путин).
Спрашивают о причинах ухода в отставку и о том, в чём Ельцин видит свою вину перед народом.
Причины: Ельцин считал, что "Россия должна войти в новое тысячелетие с новыми политиками, с новыми лицами, с новыми, умными, сильными, энергичными людьми", а он уже своё дело сделал и должен освободить место новому популярному политику.
Вина: Ельцин чувствовал свою вину за то, что не сумел оправдать ожиданий народа ("мечты не сбылись") и за то, что "не оправдал некоторых надежд тех людей, которые верили, что мы одним рывком, одним махом сможем перепрыгнуть из серого, застойного, тоталитарного прошлого в светлое, богатое, цивилизованное будущее".
В задании ЕГЭ также просят назвать три события внутренней политики периода правления Ельцина.
«Ельцин не хотел идти на второй срок»
В первой части интервью для «Ленты.ру» руководитель администрации президента России (АП) в 1993-1996 годах Сергей Филатов описал свое видение событий октября 1993 года. Во второй части беседы он рассказал, как охрана Ельцина с помощью алкоголя и майора ФСБ Литвиненко пыталась им манипулировать, почему президент не доверял Черномырдину, и зачем было принято решение о вводе войск в Чечню в декабре 1994 года.
«Лента.ру»: Нынешнюю администрацию президента часто упрекают в том, что она из аппарата главы государства переродилась в теневое и, по сути, настоящее правительство вроде прежнего ЦК КПСС. Справедлива ли эта оценка?
Филатов : И да, и нет. Администрация предназначена для организации выполнения конституционных обязанностей президента, и эту задачу она выполняет. Но мы видим, что она часто превышает свои функции, как и сам глава государства.
Особенно это видно в предвыборный период, в работе с политическими партиями и СМИ, в организации его общественной поддержки. Сам президент часто работает с членами правительства, подменяя премьера. Вот и создается впечатление, что премьера нет, а всем управляет президент и его администрация.
А когда вы руководили администрацией, было по-другому?
Конечно, да. Тогда были независимый парламент, с которым мы немало намучились, и вполне самостоятельный Конституционный суд. В девяностые годы президент был не единственным центром власти, как сейчас, а лишь одним из них. Сейчас не соблюдается главный демократический принцип — отсутствует разделение властей.
У нас тогда было много споров о структуре администрации. Тогда в ней существовала группа помощников президента, состоявшая из профессиональных и высокообразованных специалистов, и аппарат чиновников по направлениям деятельности главы государства. Первые не только консультировали президента в различных направлениях его деятельности, но и оберегали его от ошибок.
Они не были чиновниками и мало что понимали в аппаратной работе.
После выборов президента в 1996 году в АП произошла реорганизация, появилось 12 заместителей руководителя администрации, причем все они занимали должности помощников президента. На мой взгляд, получилась громоздкая и малоэффективная система. Может быть, это является одной из причин тех ошибок, которые допускает наша власть сейчас.
Как на Ельцина влиял Коржаков (Александр Коржаков, начальник Службы безопасности президента России в 1991-1996 годах — прим. «Ленты.ру»)?
Не хочется о нем говорить, противно, но если говорить о влиянии на Ельцина, то, с моей точки зрения, оно было отрицательным. Президент доверял Коржакову и прислушивался к нему. Это доверие сформировалось в тот период, когда Борису Николаевичу было трудно, когда на него в ЦК КПСС были организованы гонения.
Тогда Коржаков был с ним, помогал ему, охранял его, но его советы, которые он давал Ельцину, часто были направлены против реформаторов. Бывало, вместе с Барсуковым (Михаил Барсуков, директор ФСБ России в 1995-1996 годах — прим. «Ленты.ру») они подпаивали президента, после чего подсовывали ему на подпись нужные для себя бумаги.
У меня, например, их стараниями несколько раз снимали охрану.
Это была такая форма аппаратной борьбы. Коржаков меня вообще терпеть не мог, я даже не знаю, почему, по-моему, он всех демократов ненавидел. Он тогда считался очень влиятельным человеком, хотя был всего лишь охранником Ельцина.
Возглавляемая им Служба безопасности президента постоянно пыталась вмешаться в работу АП и подмять под себя кадровую политику. В последние годы он стал внедрять приближенных к себе людей в структурные подразделения администрации. Используя «своих» журналистов, он создавал в прессе отрицательный образ тех, от кого хотел избавиться.
Кто бы чего сейчас ни говорил о Ельцине, но он не терпел у подчиненных двух вещей: аморального поведения и непорядочности. Поэтому когда Коржаков с Барсуковым подсовывали ему компромат на кого-либо (неважно, настоящий или мнимый), президент на это реагировал жестко.
Литвиненко и краденые вещи
Вас тоже пытались скомпрометировать?
Со мной было два подобных случая. В начале августа 1995 года, когда я был в отпуске в Сочи, у меня в очередной раз сняли охрану. Одновременно с этим в «Московском комсомольце» вышла статья журналиста Хинштейна, в которой сообщалось, что мою старшую дочь подозревают в скупке и перепродаже краденых вещей.
В милиции, конечно, быстро во всем разобрались, поскольку дочь сразу же доказала свою невиновность.
На самом деле это была тщательно подготовленная провокация, в которой участвовала наша горничная (в звании прапорщика ФСБ), торговавшая вещами на рынке. Через два года Хинштейн в другой своей статье признался, что организатором этого был майор ФСБ Литвиненко, видимо, тогда сотрудничавший не только с Березовским, но и с Коржаковым. Когда он с заявлением о краже обратился в милицию вместе с якобы потерпевшей, то назвал ее своей двоюродной сестрой.
Это тот самый Литвиненко, которого в 2006 году отравили в Лондоне?
Да, тот самый. Когда в 1999 году его арестовали, я лично звонил Путину и ко всем прочим «подвигам» Литвиненко просил добавить и эту историю.
Что Путин вам ответил?
Он сказал: «Хорошо, посмотрим». Потом, как известно, Литвиненко освободили под подписку о невыезде, после чего он сбежал в Англию. А тогда, в 1995 году, когда пытались разобраться в этом деле, оказалось, что все протоколы и прочие следственные документы таинственным образом исчезли.
С дачи меня попросили съехать, и я подозреваю, что публикация в «Московском комсомольце» сыграла свою роль.
А второй случай?
Это уже было в декабре 1995 года. В «Российской газете» вышла статья, где, не называя прямо моей фамилии, меня обвиняли в связи с некими представителями иностранных разведок. Далее приводился список этих «иностранных агентов», у большинства которых были еврейские фамилии.
«Выборы в Госдуму мы просрали»
Но в итоге с поста руководителя администрации президента вскоре вам все же пришлось уйти?
Видимо, все эти интриги и скандалы произвели на Ельцина определенное впечатление. Тогда полным ходом начиналась подготовка к президентским выборам 1996 года.
В августе 1995 года у нас с президентом состоялся серьезный разговор на эту тему. Он тогда сказал мне, что не хочет идти на второй срок, что устал и очень соскучился по семье. Я ему возразил: «Борис Николаевич, но вы же понимаете, что если не вы, то будет Зюганов».
Он ответил: «Я все понимаю, но у меня больше нет сил». Потом Ельцин подумал и сказал: «Ладно, дождемся выборов в Государственную Думу, а там посмотрим по обстановке».
Как известно, на парламентских выборах 1995 года коммунисты одержали победу. Ельцин вызвал меня к себе 4 января 1996 года и заявил: «Выборы в Госдуму мы просрали. Там теперь засилье коммунистов. Я не хотел идти на президентские выборы, но теперь иначе никак».
Ельцин именно так и сказал?
Да, это слово неприятно резануло мой слух. Ельцин никогда не употреблял не только матерных, но и вообще бранных слов. Насколько я знаю, даже в ближнем кругу он подобного не позволял себе. На моей памяти это был единственный такой случай.
Затем Борис Николаевич попросил меня сосредоточиться на подготовке предвыборной кампании. Он сказал, что избирательный штаб возглавит вице-премьер Сосковец, а я у него буду заместителем. Мне предстояло работать с общественностью и интеллигенцией.
Ельцин с людьми легко расставался?
По-разному бывало. Как-то мне позвонил вице-премьер Георгий Хижа, узнавший о своей отставке по радио, находясь в служебной машине. Когда он решил выяснить, в чем дело, спецсвязь в машине уже отключили, поэтому пришлось ему звонить мне из какой-то телефонной будки по дороге.
Конечно, и такое тоже было, но я должен сказать, что Ельцин по характеру был очень добрым и отзывчивым человеком. Я помню, как-то позвонила мне Наина Иосифовна и попросила уговорить ее мужа не встречаться с Руцким.
Это было уже после событий октября 1993 года?
Да, уже после амнистии. Наина Иосифовна мне тогда сказала: «Умоляю вас, поговорите с Борисом Николаевичем. Я его знаю, он не сможет отказать Руцкому. Он ему все простит». Это действительно было так — Ельцин никогда не был злопамятным человеком. Ну, может быть, за исключением их отношений с Михаилом Сергеевичем Горбачевым.
Вы упомянули, что Ельцина нередко подпаивали. Он действительно много пил?
Он выпивал, конечно. Бывало, что президент внезапно исчезал на неделю, на две недели или на месяц. Хотя утверждать, что все это время он находился в запое, я не берусь.
Неужели он на самом деле «работал с документами»?
Тут дело в другом. У многих советских руководителей была привычка после неприятных для них событий или перед принятием важного решения исчезать на некоторое время, ложиться на дно. Так часто делал Горбачев, и с Ельциным тоже такое бывало. Чем он в это время занимался, можно только предполагать.
Ельцин действительно не хотел идти на второй президентский срок? Или он проверял реакцию своего окружения?
Нет-нет, это он говорил искренне. Видно было, что он очень устал. Очень сильно надломила его война в Чечне.
Почему тогда он вместо себя не выдвинул Черномырдина? Ведь тот казался очевидным преемником Ельцина.
В 1996 году такой вариант всерьез не рассматривался. Ельцин не очень-то доверял таким людям, как Черномырдин или Примаков, в глубине души считая их советскими номенклатурщиками, хотя Виктор Степанович вел себя безупречно и никогда не давал повода усомниться в своей лояльности.
Помню, как-то я приехал к Черномырдину. Ельцин решил подарить германскому канцлеру Гельмуту Колю раритетную книгу из трофейной коллекции, вывезенной из Берлина после войны. Он позвонил мне и поручил это должным образом оформить.
Просто так изъять эту книгу из музейных фондов было нельзя — нужен соответствующий закон или хотя бы распоряжение правительства.
Я поехал посоветоваться к Черномырдину. Вдруг ему звонит президент: «Виктор Степанович, Филатов у вас? Дайте ему трубку». Я беру и слышу недовольный голос Ельцина: «Сергей Александрович, а что это вы делаете у Черномырдина? О чем вы с ним говорите?» Я объясняю цель визита, он еще больше злится: «Вам президент отдал распоряжение, зачем еще нужно советоваться с Черномырдиным?» Я тогда спрашиваю в ответ: «Неужели руководитель администрации президента не может приехать к премьер-министру без вашего разрешения?» «Нет, не может», — ответил Ельцин и положил трубку.
«Павел Сергеевич, вводите войска»
Вы упомянули Чечню. Ельцин сильно переживал из-за этой войны?
Конечно, он потом сам публично признавал, что война была одной из главных ошибок в его жизни. Борис Николаевич поддался уговорам Ерина (Виктор Ерин, министр внутренних дел России в 1995-1996 годах — прим. «Ленты.ру») и Егорова (Николай Егоров, министр РФ по делам национальностей и региональной политике в 1994-1995 годах — прим.
«Ленты.ру»), которые убедили его в неизбежности ввода войск.
Я прекрасно помню, как на заседании Совета безопасности в ноябре 1994 года Егоров заявил: «По нашим данным, когда мы введем в Чечню войска, расклад будет такой: 20 процентов местного населения встретят их с цветами, 70 процентов отнесутся нейтрально, и только 10 процентов будут сопротивляться». Вслед за ним слово взял Грачев (Павел Грачев, министр обороны России в 1992-1996 годах — прим. «Ленты.ру»), выступавший категорически против использования армии.
По его мнению, все должно пойти ровно наоборот: 10 процентов встанут на нашу сторону, 20 процентов сохранят нейтралитет, а 70 процентов станут воевать. Тогда Черномырдин стал кричать на Грачева: «Ты не министр обороны, тебя надо снимать с должности! Неужели ты не осознаешь ответственности момента?!»
Обстановка накалилась, и Ельцин объявил перерыв, после которого обратился к Грачеву: «Павел Сергеевич, войска надо вводить». Грачев ответил, что это можно будет сделать никак не раньше весны, поскольку армия совершенно не готова, но Ельцин его уже не слушал.
Зачем нужно было так торопиться?
Ельцин считал, что на любой вызов нужно отвечать немедленно. Путин, кстати, думает так же.
Достижения и поражения
Какие главные достижения девяностых годов вы можете назвать?
Во-первых (и это самое главное) в России удалось создать полноценную рыночную экономику. Для этого потребовалось узаконить частную собственность, создать банковскую систему и провести приватизацию государственной собственности.
Во-вторых, в стране появилась новая политическая демократическая многопартийная система и выборы на всех уровнях власти. Сначала ее пытались построить в виде парламентской республики, но события 1992-1993 годов показали, что страна к этому пока не готова. Затем политические институты развивались по иной, полупрезидентской модели, которая впоследствии в силу разных причин переродилась в суперпрезидентскую.
Это произошло несмотря на то, что в 1993 году приняли новую конституцию, в которой были узаконены все элементы демократии, включая разделение властей.
В-третьих, мы смогли наладить дружественные отношения с внешним миром, особенно с соседними странами и США.
А что тогда не удалось и какие были сделаны ошибки?
Я бы начал не с ошибок, а с проблем того времени. Самой главной из них для нас стала неготовность страны к преобразованиям, которые пришлось проводить буквально с колес. Отсюда вытекает другая проблема — мы не могли сформулировать стратегический план развития страны, да его и до сих пор нет.
Что касается ошибок, то мы не сумели официально осудить коммунистический режим и его идеологию. Поэтому советское наследие и сейчас тянет Россию назад, не давая построить нормальное гражданское общество. Ну и, конечно, непростительно было то, что в 1993 году политическая элита страны довела ситуацию до вооруженного противостояния и гибели более полутора сотен людей.
Непростительно было вводить войска в Чечню. Этого нужно было избежать любой ценой.
Как Америка сохранила Ельцина президентом
Ровно 25 лет назад в России прошел первый тур президентских выборов. Согласно большинству прогнозов, Борис Ельцин должен был потерпеть тяжелое поражение от Геннадия Зюганова, но в итоге победил и в первом туре, и во втором. Это «электоральное чудо» часто приписывают американским политтехнологам.
Но решающим оказался совсем другой вклад Вашингтона в победу Ельцина.
Выборов 1996 года в России могло и не быть. Рейтинг Ельцина колебался на отрезке 6–8%, победа над Зюгановым казалась невозможной, и штаб первого президента, фактически возглавляемый вице-премьером Олегом Сосковцом, рассматривал в качестве базового сценария режим ЧП и перенос голосования на неопределенный срок.
В качестве формальной причины для введения чрезвычайного положения должен был выступить отказ Госдумы от признания Беловежских соглашений, но такую «рокировочку» не одобрили в Вашингтоне. И Сосковец, и руководитель службы безопасности Ельцина Александр Коржаков пытались переубедить американцев, но к успеху не пришли.
После этого на русскую землю высадился десант из американских политтехнологов, в том числе и тех, кто прежде работал с президентом США Биллом Клинтоном. Феликс Брайнин, Джо Шумейт, Джордж Гортон – сейчас про этих людей можно прочитать, что благодаря именно их советам Ельцин успешно переизбрался на второй срок. С учетом предельно сложных отношений современной России с современной Америкой и того, что в период 1946–2000 годов США вмешивались в избирательный процесс других стран более 80 раз, из этого часто делается вывод, что Ельцина России навязали американцы, обманув российское население и сломав общественное мнение через колено.
Меж тем надо понимать, что такая трактовка рождается из любви журналистов к сенсациям, а политтехнологов – к самопиару. Несколько советников не могли изменить общей картины, тем более что Ельцин к их советам, по их собственному признанию, зачастую вообще не прислушивался.
В принципе, наем заграничных специалистов по выборам – это нормальное явление, далеко отстоящее от понятий «государственная измена» или «иностранное влияние». Это, конечно, не то же самое, что пригласить с Запада повара или портного, как поступали русские цари, но близко к тому.
Например, Маргарет Тэтчер и Александра Лукашенко в свое время консультировал один и тот же человек – британец Тим Белл. Считается, что именно он посоветовал президенту Белоруссии брать на мероприятия со своим участием младшего сына Колю, чтобы выглядеть не просто «батькой», а любящим отцом.
Тем не менее, роль американцев все же оказалась определяющей, но – других американцев.
История не терпит сослагательного наклонения, однако представляется очевидным, что ельцинское «электоральное чудо» было бы просто невозможно в условиях, если бы к июню 1996 года в стране сохранилась ситуация с многомесячной задержкой пенсий и зарплат в бюджетном секторе. Тут дело не только в голосах пенсионеров, но в лояльности чиновников на местах. И то и другое нужно было срочно «покупать», а денег не было.
В феврале 1996-го Ельцин в телефонном разговоре с Клинтоном попросил того использовать свое влияние и добиться, чтобы МВФ выделил России кредит не на 9 млрд, а на 13 млрд долларов. Уже в марте между президентами зашла речь о новом кредите в 2,5 млрд. Оба раза Ельцин подчеркивал, что нужда в деньгах вызвана его предвыборной кампанией.
Об этом известно из расшифровок переговоров, опубликованных Фондом Клинтона.
Кредиты Ельцин получил. Сейчас о такой форме иностранного влияния на наши выборы даже стыдно вспоминать, но о том, что пенсионеры месяцами сидели без денег, в буквальном смысле кормясь с огородов, вспоминать еще тяжелее. Бюджетная ситуация в стране была настолько чудовищной, что теперь американцам сложно предъявлять претензии.
Да, они действовали в своих интересах, но те деньги спасали наших людей от голодной смерти.
Однако одних только денег Ельцину было мало – он просил Клинтона о безоговорочной личной поддержке, вплоть до участия в его предвыборных роликах. На это президент США пойти не мог, подобное стало бы для него политическим самоубийством.
Американцы в 1996-м тоже переизбирали президента. И хотя понятие «рашагейта» теперь принято ассоциировать с Дональдом Трампом, в похожую ситуацию попал и Клинтон. Американская пресса в те дни отнюдь не идеализировала Ельцина как «демократического президента России».
Напротив, многие близкие к демократам комментаторы прямо говорили, что он довел Россию до ручки, что «преодолевшие коммунизм русские» страдают от нищеты, преступности и коррупции, что в Чечне идет чудовищная бойня.
Республиканцы и вовсе пытались повесить ответственность за это лично на Клинтона, который называл Ельцина своим другом. О так называемом докладе комитета Кокса, где демократическую администрацию Белого дома обвиняли в «покровительстве мафиозному режиму в России», газета ВЗГЛЯД подробно писала здесь.
Как следствие, вплоть до второго тура российских выборов Клинтон был очень аккуратен в словах поддержки, адресованных Ельцину. В то же время, президенты часами разговаривали по телефону, и хозяин Белого дома давал коллеге советы из опыта, приобретенного на собственных кампаниях. То есть, по сути, стал его личным политконсультантом.